ГлавнаяВоспоминания


А. Г. Ефимов

 

Ижевцы и воткинцы. Борьба с большевиками. 1918-1920 гг.

 

<«Конкорд», Калифорния, 1975>

 

 

[1] Так обозначены номера страниц. Номер предшествует странице.


 

[…]

 

[122]

Для общего ознакомления с этими боями и описания участия в них Ижевцев приходится пользоваться также и красными источниками.

Из них статья «Челябинская операция летом 1919 г.», написанная П. Санчуком и помещенная во второй книге журнала «Война и Революция» за 1930 г., дает много интересных сведений как о планах красного командования, так и о действиях обоих противников.

Обстановка, сложившаяся после перехода Уральских гор, была для белых весьма неблагоприятной. Сибирская армия, за исключением некоторых частей, потеряла боеспособность и распылялась.

Назначенный в начале июля Главнокомандующим генерал Дитерихс выехал в расположение Сибирской армии, чтобы вывести в тыл все, что можно было сохранить. Генерал Дитерихс собирался не давать боев и переходить в наступление пока войска не будут приведены в порядок, пополнены, получат необходимый отдых и будут соответственно перегруппированы.

Генерал Сахаров, при помощи начальника штаба Верховного Главнокомандующего генерала Лебедева, оценивал положение по-другому. Он решил разбить красных по выходе их из гор. Генерал Сахаров считал, что подчиненная ему Западная армия сохранила полную боеспособность и, усиленная тремя Сибирскими дивизиями, сформированными в тылу, может в единоборстве с 5-ой красной армией разбить ее.

Между тем, Сибирские дивизии, на которые рассчитывал генерал Сахаров, не были еще полностью подготовлены, не прошли обучения в поле и курса стрельбы.

Оперативный план генерала Сахарова (см. схему № 10 и  [123] стр. 116 книги «Белая Сибирь») был следующий: «Сдерживая красных арьергардами, Западная армия должна была быстро стянуть свои силы к Челябинску и сосредоточить две ударные группы» генерала Войцеховского к северу, генерала Каппеля к югу от города... а затем, когда красные втянутся в долину из гор, они будут атакованы с севера и юга, взяты в клещи, с целью окружить их... С севера всю операцию прикрывал и обеспечивал 3-й Уральский корпус».

Короче говоря, генерал Сахаров рассчитывал устроить главный силам красных «Канны».

Чтобы поставить их под удары с двух сторон, он наметил заманить их в Челябинск, оставив город без боя.

В статье Санчука находим план красных: «План командарма 5 тов. Тухачевского сводился к следующему: Занять к исходу 18 июля тремя дивизиями (26-й, 27-й и 35-й) исходное положение по линии ст. Кундравинская — Губернское для атаки челябинского ж-д узла... и затем ударом левого своего фланга (35-й и 27-й с.д.) овладеть Челябинском». Под левым флангом, таким образом, подразумевались 35-я и 27-я дивизии.

План Тухачевского интересен в двух отношениях. Во-первых, он полностью соответствовал тому, что хотел от противника генерал Сахаров. Во-вторых, — вопреки своему пристрастию к глубоким обходным маневрам, Тухачевский предпринимал лобовой удар. 27-я дивизия, более сильная, стояла в центре красных сил перед Челябинском, а на левом фланге находилась 35-я дивизия и, по словам Санчука, «в силу своей слабости не могла дать нужного эффекта».

Объяснение в решении Тухачевского следует искать в той, что он не имел обыкновения или не умел оценивать обстановку во всей [124] совокупности, в том числе и учитывать силы врага. К последнему он относился в большинстве случаев с пренебрежением — смелым маневром можно уничтожить и сильного врага. Так он пробовал действовать недавно в Уральских горах. Нанести сильного поражения Западной армии ему не удалось. Но он посчитал, что Западная армия была разбита, что ее надо только преследовать и не терять время на маневры. Отсюда — удар в лоб.

Подтверждение этому объяснению дает Санчук: «Заслуживает немалого упрека отсутствие у командарма даже предположения о возможности активных действий белых на Челябинском направлении».

И дальше: «Расчеты командарма тов.Тухачевского на успех... были оптимистичны. Главный удар 27-й и 35-й с. д. обещает полный успех; наличные силы противника не выдержат нашего удара» (... из разговора по прямому проводу тов. Тухачевского с вр.и.д. комвосток тов. Лебедевым)».

Пренебрежение к противнику отражалось у Тухачевского и на руководстве боевыми операциями: связь штарма (Уфа) с дивизиями поддерживалась телеграфом. «Чрезмерно большое удаление (до 400 км) ... не предвещало ничего хорошего в части управления ходом операции»... говорит Санчук и потом добавляет: «Неурядица в управлении дала возможность белым безнаказанно произвести перегруппировку.»

 

***

 

Переходя к краткому описанию первых дней боев, находим у генерала Сахарова (стр. 120):

«Арьергарды наши, сдерживая натиск большевиков, отходили сначала медленно, шаг за шагом, и удерживая целый ряд позиций, но верст за 50 от Челябинска не выдержали, сдали и начали отступать [125] слишком быстро»...

Генерал Сахаров не удовлетворен действиями своих арьергардов. Так же и Санчук недоволен действиями красных частей в первые дни операции: «Боевые действия на первом этапе свелись к упорным боям в отдельных очагах сопротивления»... «Безуспешные атаки (26-я кр.див. против Волжской группы) в лоб днем 17-го июля заставили начдива предпринять обход Миасских укреплений»...

«Борьба на фронте 27-ой сов. див. начала принимать, благодаря активности Уфимской группы, затяжной характер. К исходу 18-го дивизия, вытеснив из междуозерных перешейков главные силы группы... была атакована и попятилась своей Первой бригадой назад... Начдиву удалось восстановить положение только к исходу 21-го, то есть потерять двое суток».

Указав еще несколько боевых эпизодов, Санчук подводит итог: «Таким образом, первый этап операции был выигран белыми, они получили время для перегруппировки и хотя незначительно, но расстроили ударные дивизии 5-й армии».

«В течение 21-го, 22-го и 23-го июля красные дивизии вяло, медленно и, самое печальное, самостоятельно, по инициативе начдивов, преследовали белых, ведущих арьергардные бои. Разнобой между дивизиями усилился еще больше»... «В этот наиболее ответственный момент больше чем когда бы то ни было нужна была организаторская твердая рука командарма, но командарм 7/20 выехал в штаб фронта (Симбирск), а штарм спал и не только не знал, что делается на фронте, но забыл даже дать дивизиям указания, что им делать после выхода на исходное положение»...

Из сопоставления действий передовых частей противников по оценкам генерала Сахарова и Санчука, приходится сделать вывод, что [126] белые арьергарды на главном направлении выполнили свои задачи достаточно хорошо и обеспечили время для сосредоточения частей, назначенных для удара. Но на севере, на фронте Уральской группы дела приняли неблагоприятный оборот. Кроме двух бригад 35-й крас. див., которых сдерживали Уральцы, перед ними появилась 5 кр. дивизия 2-й кр. армии. Эта дивизия, вследствие расформирования 2-й кр. армии, вошла с 21.7 в подчинение командарма 5-й кр. армии.

На усиление малочисленной Уральской группы генерал Сахаров послал 12-ю Сибирскую дивизию из числа трех недавно сформированных. «5-я кр. дивизия 2-й армии отбросила группу (Уральскую) к река Караболка (верстах в 30 на восток от оз. Ирисят), причем в ночь на 20.7 47-й полк 12 Сибирской дивизии... целиком перешел к нам». (Санчук).

Генерал Сахаров подтверждает неблагонадежность 12-й Сибирской дивизии и переход ее частей к красным.

24-го июля противник занял Челябинск, оставленный по приказу генерала Сахарова. Его же приказом (стр. 121) на рассвете 25-го обе ударные группы должны были перейти в наступление.

 

***

 

Ижевская бригада в арьергардных боях участия не принимала. После выхода из гор бригада двинулась в район ст. Аргаяш, где простояла три дня. 18-го июля бригаду посетил генерал Сахаров, проверил боевые запасы, расспросил о настроении бойцов, наградил отличившихся в последних боях. Он полон энергии, хорошо относится к бригаде и ценит ее боевые качества.

Когда красные начали теснить арьергарды армии, оборонявшие [127] перешейки между цепью озер, бригада получила приказ отойти на восток и расположиться в резерве, в 30 верстах севернее Челябинска.

Здесь, совместно с 4-й Уфимской, 8-й Камской и вновь прибывшей 13-й Сибирской дивизиями, бригада вошла в ударную группу под командованием генерала Войцеховского и получила участок на правом фланге. На рассвете 25-го июля ударная группа перешла в наступление. Соседом Ижевцев слева была свежая и еще не обстрелянная 13-я Сибирская дивизия.

Генерал Войцеховский просил генерала Молчанова поставить какую-либо часть на правом фланге 13-й Сибирской дивизии и показать на примере, как вести наступление. Для этой задачи был назначен егерский батальон, который своим порывом увлек за собой не бывшие в боях молодые части. Они наступали хорошо.

Уфимская ударная группа быстро двинулась вперед и нанесла ряд поражений противнику. Во многих местах красные сопротивлялись с большим упорством, происходили жаркие, кровопролитные схватки, но везде успех был на нашей стороне. Красные отступали на запад и на юг к Челябинску.

Ижевская бригада действовала с большим успехом. Встреченные полки Первой бригады 35-й кр. дивизии получили в течение трех дней несколько жестоких ударов, понесли большие потери и в беспорядке отошли к станции Аргаяш.

Южнее Челябинска в Волжской группе дела шли не так удачно. Эта группа встретила упорное сопроттгаление, понесла значительные потери и не могла сдвинуть противника.

Генерал Сахаров объясняет это тем, что (стр. 120): «К сожалению, была допущена, одна оплошность: северная группа генерала [128] Войцеховского составляла слишком большую силу, свыше двадцати тысяч человек, тогда как южная группа Каппеля едва достигала десяти тысяч. Но я рассчитывал главный удар нанести именно с севера»...

Санчук, находит и другие объяснения неудач Волжской группы и указывает на поражение 12-й Уральской дивизии, входившей в Волжскую группу, когда 25-го июля она перешла в наступление и была атакована на марше. После этого, сообщает Санчук, нач. дивизии генерал Бангерский доносит: «Обороняться не могу, а могу только наблюдать участок, так как много дезертировало и потеряно»...

В другом месте Санчук указывает на донесение генерала Каппеля: «... одна из лучших рот 3-й (Симбирской) дивизии, оставив на поле истерзанный труп офицера, ушла к красным». Возможно, что неудачное пополнение дивизии Волжского корпуса пленными красноармейцами и запасными из уездов, где была сильна красная пропаганда, влитое еще зимой 18-19 года, до сих пор влияло на неблагонадежность этих частей.

На правом фланге армии, на участке Уральской группы, красные теснили слабые отряды. Только генерал Мамаев с 3-й Оренбургской бригадой, составлявшей левый фланг группы, держался на уступе впереди, удачно отражая красных на направлении вдоль южного берега реки Теча.

К 25-му июля 5-я кр. дивизия уже угрожала с севера, с перешейка озер Маян и Уелги, выходом на фланг и тыл Уфимской группе.

Через два дня эта дивизия оттеснила уральцев на южный берег р. Теча и нависла над тылом группы генерала Войцеховского, подойдя к деревне Муслюмово.

Тогда генерал Войцеховский срочно бросает на угрожаемый участок Ижевскую бригаду. Бригада должна была сделать усиленный переход [129] в ночь с 27 на 28 июля к д. Муслюмово и сменить там Уральцев. В эту ночь и утро 28-го бригада прошла около 60 верст и к 10 часам начала подходить к р. Теча.

Генерал Молчанов с пятью офицерами своего полевого штаба и 15 ординарцами выехал вперед для ориентировки и приема участка от Уральцев. По полевой дороге, вившейся среди кустов, всадники подъехали к р. Теча. Выехали на небольшую полянку, на северном конце которой стояло большое здание — кажется, амбар Муслюмовской паровой мельницы. Левее двор, обсаженный деревьями. Правее, с открытого пригорка видна впереди лежащая местность.

Шагах в 50-ти протекала небольшая, проходимая во многих местах в брод, р. Теча. За ней ровный, открытый заливной луг, шириной до полуверсты. Дальше на север, насколько глаз хватал, расстилалось море кустов.

Все слезли с лошадей и стали осматриваться.

Снизу на пригорок вынырнула «макленка» (37 мм. небольшая пушка) с четырьмя солдатами под командой офицера. Они навели свою пушку на кусты на северо-запад и дали несколько выстрелов.

«Где противник?» — «Вот там в кустах, за поляной». — «А где ваши цепи?» — «Наши все уже ушли, мы последние». — «Ваша задача?» — «Прикрываем отход полка и сейчас тоже уходим. Нам приказано двигаться на восток к деревне Бродокалмакское, где собирается наш полк».

Офицер Уралец предупредил, что противник — 5-я красная дивизия, имеет среди своих полков четыре полка с номерами одинаковыми с полками 11-й Уральской дивизии (№ 41-44) и что у них уже были неприятные недоразумения из-за сходства номеров.

Подняв хобот «Макленки», Уральцы на руках покатили ее дальше и скрылись в кустах. [130]

Так, «авангард» Ижевской бригады сменил арьергард 43-го Уральского полка, едва успев застать его.

Ген. Молчанов немедленно послал ординарца навстречу колонне с приказом торопиться как только возможно.

Капитан Цветков, старший адъютант, залез на крышу амбара рассмотреть, что кругом делается. Его наблюдения были безрезультатны — кусты скрывали все, и следов противника обнаружить, было нельзя.

Прошло около получаса. Неожиданно по нашему расположению посыпались снаряды. Особенно досталось амбару. Наш наблюдатель был замечен, и после первых же выстрелов красные взяли точный прицел. Наблюдатель быстро скатился с крыши.

Артиллерия красных стояла, по-видимому, недалеко, в одной-полутора верстах от речки, и это указывало, что пехота противника могла появиться из кустов каждую минуту. Приходилось отступать. Полянка перед амбаром закипела взрывами снарядов.

Пройдя жаркое место, всадники стали садиться на лошадей. В это время из кустов с востока раздалась ружейная стрельба. Через десяток шагов кусты скрыли ген. Молчанова и его штаб от противника. Вышли благополучно, были ранены только 2 лошади. Отойдя около версты, ген. Молчанов встретил артиллерийский дивизион, на рысях шедший вперед и обогнавший пехоту.

Командир дивизиона полковник Якубович получил приказ — немедленно сняться с передков и открыть ураганный огонь по району противника, стреляя через крышу амбара с наименьшим прицелом.

Полковник Якубович, старый артиллерист, пробовал доказать, что в уставе термина «ураганный» огонь нет, и стрелять без наблюдателя и пристрелки нельзя. Ген. Молчанов вскипел: «Стреляйте по [131] уставу и с наблюдателями, но чтобы огонь был открыт немедленно. Немедленно, и самый усиленный.»

При указанном направлении и прицеле снаряды должны были ложиться в кустах, где предполагался противник. Но важно было не столько поражение противника, сколько создание у него впечатления, что наши силы уже развернулись и готовы к наступлению.

Артиллерия быстро стала на позицию и загрохотала.

Канонада десяти орудий должна была заставить красных продвигаться с осторожностью и умерить свой порыв.

Услышав рев орудий, полки Ижевцев, уставшие после большого ночного перехода по плохим полевым дорогам, но спешившие за артиллерией, напрягая последние силы, бросились бегом на выстрелы.

Достигнув позиции артиллерии, полки сразу развернулись и пошли в наступление. 1-й Ижевский полк пошел налево, а 2-й полк — правее мельницы. Быстрым натиском Ижевцев красная пехота, переправившаяся через р. Теча, была смята и отброшена обратно за речку.

На южном берегу р.Теча ген. Молчанов приказал полкам остановиться, выставить охранение, привести себя в порядок и отдохнуть.

Тяжелый ночной переход по скверным, часто песчаным, дорогам чрезвычайно обессилил и вымотал пешие части. По пути не было значительных населенных пунктов, и нельзя было достать необходимого количества подвод даже для отсталых. Таковых было много из-за растертых ног. Несмотря на свои покалеченные ноги, стрелки старались держаться за хвостов колонны. Многие сняли сапоги, чтобы было легче идти.

Позиция на берегу реки давала возможность с успехом обороняться, и ген. Молчанов донес, что он остановился у Муслюмово, должен дать отдых изнуренным Ижевцам и ручается за полную устойчивость на занятом участке. [132]

Генерал Войцеховский был другого мнения.

Ударная группа продвинулась на два перехода на запад от линии Муслюмово — Челябинск и находилась под ударами на свой тыл с обоих этих пунктов. Обстановка для группы действительно создалась очень тяжелая и вынуждала прекратить продвижение вперед.

Ген.Войдеховский, по-видимому, опасался, что переход к обороне у Муслюмово понудит красных прорваться в другом месте, и хотел приковать внимание и силы противника активными действиями.

Он направил на поддержку бригады школу ген. Москаленко, около 400 штыков, и приказал вести атаку свежими силами этой школы.

На просьбу ген. Молчанова не губить отлично подготовленных юнкеров (они назывались егерями), необходимых для младших командных должностей, — ответ был в духе «не рассуждать!»

Встал вопрос и о пополнении боевых припасов. Необходимо было пополнить снаряды в артиллерии и патроны в пехоте, израсходованные в трехдневных боях наступления.

Так как до артиллерийского склада на железной дороге было 70 верст, ген. Войцеховский отдал легковые автомобили своего штаба на срочную доставку снарядов. Таким же образом помог и штаб армии.

Утром 29-го июля егеря начали наступление.

Как на учебном поле, с разведчиками впереди, мелкими единицами, потом по одиночке, начали правильные перебежки егеря. За речкой на ровной как стол поляне нигде не было никаких укрытий — ни кустов, ни кочек, ни малейших складок местности.

Наша артиллерия вела интенсивную стрельбу по опушке кустов, занятых красными. Пулеметы Ижевцев помогали фланговым огнем с обоих флангов. Красные наверно несли значительные потери, но кусты хорошо [133] укрывали их передвижения, подход подкреплений и поднос патронов. Они держались в окопах среди кустов и расстреливали егерей одного за другим.

Без сомнения, здесь была применена неправильная тактика. Такое ровное поле выгоднее было бы проскочить не перебежками и переползаниями маленькими группами и по одиночке, а возможно быстрее пробежать двумя или тремя редкими цепями с короткими остановками для необходимой передышки.

Бой затянулся на несколько часов. Егеря не могли достигнуть позиции противника. Потери их достигли до половины их состава. Но когда выяснилась невозможность достичь окопов противника, оказалось, что егеря не могли и отступить. Имея полное походное снаряжение, в том числе малые лопаты, они как могли окопались на достигнутой линии или прикрываясь телами убитых товарищей. Отход обозначал новые тяжелые потери.

Тогда генерал Молчанов приказал 2-му Ижевскому полку перейти в короткую демонстративную атаку и отвлечь внимание красных от егерей. Второй полк собрался к правому флангу и под прикрытием сильного пулеметного и артиллерийского огня бросился на красных. Атака значительно облегчила положение егерей, и они отошли со злополучной поляны, обильно политой их кровью. Эта выручка дорого стоила 2-му полку, который потерял около 60 человек.

К вечеру все части заняли позицию на южном берегу реки. Возможно, что цель была достигнута, и тяжелые жертвы не были напрасны. 5-я дивизия красных была прикована к району д. Муслюмово и не смогла обрушиться на тыл группы ген. Войцеховского. Группа начала отход из своего тяжелого положения и выполнила его доста[134]точно благополучно. Красный историк Санчук дает следующие сведения о действиях белых:

«Безуспешные четырехдневные бои и тяжелое положение ударной гоуппы заставили ген. Войцеховского признать свою слабость и отказаться от «окружения и уничтожения» красных дивизий».

«Ночью 28-го июля этот благоразумно-осторожный генерал излагает Штарму свои соображения»...

«Больше того, он в ночь на 28-е июля уже снял с фронта 35-й красной дивизии Ижевскую бригаду и направил ее в район Муслюмова с задачей задержать движение на юг 5-й красной дивизии. Туда яе он направляет свой резерв — школу ген. Москаленко»...

«5-я сов. дивизия продолжает (29-го июля) упорные, но безуспешные бои за р. Теча с Ижевской бригадой белых».

«Предусмотрительный ген. Войцеховский усилением Ижевской бригады школой ген. Москаленко окончательно приковывает 5-ю сов. дивизию на северном берегу р. Теча, удачно парируя этим удар, нанесенный 5-й дивизией, и обеспечивает отход группы на восток».

«Дальнейшие усилия 5-й армии и 21-ой с. д. 3-й армии перехватить пути отхода белых не увенчались успехом, что дало возможность вылезшей из мешка ударной белой группе сравнительно благополучно уйти на восток».

«Недобитая 3-я армия белых, сохранив кадры, опять начала в конце сентября оказывать сопротивление при нашем продвижении вглубь Сибири»…

Упорные бои у Челябинска вызвали большие потери у обоих противников. Сведения об этих потерях различны. Генерал Сахаров дает такие цифры: свыше 5.000 убитыми, ранеными и пленными у нас [135] и больше 11.000 у красных по их же сведениям. Санчук сообщает, что «в результате 18-тидневной операции белые потеряли 8 тысяч пленными и 4 с половиной убитыми и ранеными. Потери красной стороны исчислялись в 2.900 раненых и убитых, 900 без вести пропавших». Но сведения Санчука исправляет член револ. совета 5-й армии комиссар И. Смирнов («Борьба за Урал и Сибирь», стр. 239), который указывает, что убитых и раненых в 5-ой армии было 15.000.

 

***

 

Челябинские бои представляют много интересного для подробного изучения. К сожалению, с белой стороны сохранилось очень мало документов и сведений.

Отметим здесь некоторые характерные черты в управлении ходом операции у обоих противников.

Каким путем генерал Сахаров стремился добиться победы?

На стр. 116 он указывает, что «Сибирская армия временно как бы потеряла всякую боеспособность и уходила, ставя в совершенно невозможное, тяжелое положение Западную армию».

«А дух и силы последней были нетронуты, несмотря на отход и непрерывные бои»…

Таким образом, он не должен был бы ожидать какого-либо содействия от Сибирской армии и рассчитывать на силы только подчиненной ему Западной армии.

Но дальше (стр. 120) он делает поправку и говорит о недостаточности сил Уральской группы, обеспечивавшей операцию с севера, и о том, что «подсказывалась необходимость содействия Сибирской армии. Однако, несмотря на все просьбы, не удалось [136] получить не только этого содействия, но даже приказа о выдвижении частей ее для демонстрации. Как будто действовала не одна русская армия, не за одну общую святую цель».

На это генерал Дитерюсс мог бы ответить, что «одна русская армия» должна иметь одного главнокомандующего, и все его подчиненные должны подчиняться его единой воле.

Последнего генерал Сахаров, при поддержке начальника штаба Верховного Главнокомандующего, не выполнил и нарушил планы своего начальника.

На стороне красных вызывает удивление полное пренебрежение к своим обязанностям командарма 5-й тов. Тухачевского.

Красные дивизии дрались самостоятельно, не руководимые сверху. Когда красные переживали тяжелый момент при переходе в наступление ударной группы белых и нуждались в согласовании действий, начдивы 26-й и 27-й красных дивизий совещаются 26-го июля, что им делать дальше.

Дивизии получают совершенно невыполнимые задачи, без малейшего учета создавшейся обстановки. Например, 5-я красная дивизия, переведенная в состав 5-й армии, получает от Тухачевского 22-го июля задачу — к 25-му июля выйти в тыл белых у ст. Чумляк. Задача, выполнимая для моторизованной дивизии и то при условии слабого сопротивления противника. Дивизия к 25-му июля могла продвинуться только до перешейка озер Маян—Уелги, почти 100 верст от назначенного пункта.

В последние дни боев, пишет Санчук, события «заставили командарма 5 серьезно взяться за управление дивизиями... и реализовать [137] блестящее оперативное положение, стихийно создавшееся на фронте армии».

Что может более точно определить деятельность, или вернее бездеятельность, начальника, когда положение на фоонте создается «стихийно», и притом в течение целых двух недель.

Если генерал Сахаров несет ответственность за поражение у Челябинска, то его противнику тов. Тухачевскому никак нельзя присудить лавры за эту победу.

 

[...]

 


Сайт создан в системе uCoz